Я стоял на краю села Ацвеж, где сегодня лишь ветер гуляет среди немногих жилых домов, покосившихся изб да местных берез, где вся окрестность заросла борщевиком. Казалось, сама земля здесь дышит тишиной. Но когда я закрыл глаза, услышал иное — звон колоколов, заглушённый выстрелами, молитвы, смешанные с криками чекистов. Мне рассказали о судьбе одного из многих репрессированных священников — иерее Павле Клиентове. Обычный сельский батюшка? Нет. Человек, чья судьба переворачивает понимание о жизни и подвиге священства, в том числе из Свечинского района в 30-тые и иные годы Советской власти.

Его дело лежит передо мной — пожелтевшие листы с печатями тех времён «секретно». Сын костромского мещанина, отец пятерых детей, он пел на клиросе в Исаакиевском соборе и учил глухонемых в Петрограде, переписывал молитвы в голодные 20-е, а в 1930-м в Ацвеже стал «врагом народа» за сфабрикованные слова: «В коммуну не вступайте — к гибели приведёт».  

Тридцатые годы стали временем, когда антирелигиозная пропаганда, руководимая СВБ — Союзом Воинствующих Безбожников, превратилась в организованную машину уничтожения. Храмы закрывали под шум лживых лозунгов, а духовенство арестовывали по надуманным доносам — чтобы оставить церкви без пастырей, обрекая их на молчание. В апреле 1930 года волна репрессий накрыла и Свечинскую землю. 14-го числа особая тройка при ПП ОГПУ Нижегородского края вынесла приговор отцу Павлу: 3 года лагерей по 58-й статье — «антисоветская агитация». А спустя всего две недели, 27 апреля, та же участь постигла священника села Старицы Николая Рассохина - его осудили на 8 лет.

Пред глазами отец Павел, пишущий в протоколе допроса: «Молитвы не сочинял — из требника переписывал»;  
— его дети, оставшиеся без кормильца — старшему 23, младшему 12;  
— крестьяне, шепчущиеся у церковной ограды: «Батюшка прав — налоги душат».  

Знакомишься с документами — и мурашки по коже. Ведь этими дорогами люди по-прежнему ходят в гости друг к другу, в сельский совет, в магазин. На месте разобранного храма в Ацвеже теперь здание заброшенного, так и недостроенного Дома Культуры.

А они — священники, псаломщики, верующие люди — здесь жили, любили, умирали за то, во что верили. Советская власть называла их «религиозными пережитками». А они оказались корнями. Глубокими, живыми, которые и теперь, спустя век, питают эту землю. Власть ломала храмы, но не смогла сломать веру.

Отец Павел вернулся из лагеря, но не в родное село — в Ленинград, где работал бухгалтером на заводе, пряча в сердце боль утрат и память о храмах, где он служил. Но даже эта тень нормальной жизни оказалась милостью. 31 декабря 1941 года он отошёл в вечность в блокадном городе, разделив участь тысяч, замерзших в темноте голодной зимы. Его могила — на Шуваловском кладбище в Выборгском районе Санкт-Петербурга , но здесь, на свечинской земле, он остался живым — в метриках, в памяти народа.

Ветер над Ацвежом всё ещё шепчет о тех, кто, как отец Павел и отец Николай, не сломался. Их жертва — не напрасна. Она прорастает тихой молитвой в наших сердцах, напоминая: даже в самые тёмные времена корни веры глубже, чем кажется.

Когда я закончил знакомство с архивными документами, пошёл дождь. Капли стекали по щекам — или слёзы? Вдруг ясно почувствовал: они здесь. Не как тени, а как те, кто продолжает служить Литургию — уже вне времени…  

Автор статьи: протоиерей Владимир Неганов

P.S. 11 апреля в 10.00 в краеведческом музее п. Свеча состоится открытие передвижной выставки "Их предстательством хранимы: подвижники Яранской епархии 20-го века", где будут представлены материалы о репрессированных епископах, духовенстве, верующих Яранской епархии, в том числе - сввященнике Павле Клиентове. Выставка будет работать до 25 апреля.