Архимандрит Геннадий (Парфентьев)

Архимандрит Геннадий (в миру Григорий Сергеевич Парфентьев) родился в 1864 году в деревне Моисеевке Курской губернии в крестьянской семье. Возможно, вместе с родителями он посещал Глинскую пустынь, которая расположена недалеко от г. Путивля. Не исключено, что глинские старцы повлияли на выбор Григорием иноческого пути. Опыт общения с духоносными подвижниками, несомненно, дал ему очень много: правильный духовный настрой, полученный им ещё в молодые годы, помогал ему преодолевать все скорби и испытания монашеской жизни.

В 22 года Парфентьев поступил в Путивльскую Молчанскую Софрониеву пустынь. Документы Вятской духовной консистории свидетельствуют о том, что в 1895 году послушник Григорий приехал в далёкий Вятский край и был принят в число братии Филейского Александро-Невского монастыря, основанного прп. Стефаном (Куртеевым) близ губернского города. Откуда Парфентьев узнал об этом монастыре? Что могло побудить его переехать в Вятку? Дело в том, что в 1894 году настоятелем обители в селе Филейском стал иеромонах Дионисий (Ахребенков), много лет подвизавшийся в Путивльской Молчанской Софрониевой пустыни. Возможно, он был знаком с Григорием Парфентьевым и затем писал ему из Вятки о жизни в Филейской обители. Не исключено и то, что отец Дионисий обращался к настоятелю Софрониевой пустыни с просьбой прислать кого-нибудь из братии для духовного укрепления молодого Филейского монастыря.

Филейский монастырь

Послушник Григорий выразил искреннее желание навсегда посвятить себя иноческой жизни. Иеромонах Дионисий обратился в Вятскую духовную консисторию с ходатайством о зачислении Григория Парфентьева в число братии Александро-Невской обители, характеризуя его как человека безупречного поведения. В Филейском монастыре он прожил всего два года. За это время произошли такие важные для него события, как монашеский постриг с именем Геннадий (6 апреля 1896 года), рукоположение в сан иеродиакона (2 мая 1896 года) и знакомство с прп. Матфеем (Швецовым), будущим вятским святым, который нёс послушание в Филейской обители с 1892 года. Трудно сказать, как сложились отношения между послушником Григорием и иеродиаконом Матфеем в их бытность на Филейке. Оба они были ревностными в иноческих трудах, в молитвах, в церковных богослужениях, так что едва ли у них было время на какое-то длительное общение. Но спустя несколько лет Господь вновь свёл их вместе в Яранском Пророчицком монастыре, чтобы их совместными трудами здесь была создана «академия спасения человеческих душ», оказавшая благотворное влияние на множество богомольцев, приезжавших сюда из различных уголков Вятской земли. Как писал наш земляк епископ Вениамин (Милов) в своём «Дневнике инока», Пророчицкий «монастырь дал мне ощутить благодатную силу молитвенных правил, показал значение осмысленного продвижения к перевоспитанию грешного сердца».

Через два года после поступления в Филейский монастырь иеродиакон Геннадий (Парфентьев) был переведён в Успенский Трифонов монастырь. В клировой ведомости этой обители за 1898 год читаем следующую характеристику на отца Геннадия: «Кроток, трезвен и молчалив, к богослужению усерден». 30 апреля 1900 года его рукоположили в сан иеромонаха, а в сентябре 1902 года назначили настоятелем Яранского Пророчицкого монастыря с возведением в сан игумена. В то время был ещё жив первый настоятель и строитель обители игумен Нил (Пиляков), который из-за чахотки, приковавшей его к постели, не мог полноценно руководить монастырём. Можно только догадываться, насколько новому настоятелю, не имевшему опыта управления обителью, приходилось нелегко на новом месте служения. Однако уже в 1903 году благочинный церквей г. Яранска так характеризовал его: «Вполне оправдывает звание игумена как по личным душевным качествам, так и по опытности в руководстве иноческою жизнью братии». На следующий год благочинный так написал об отце Геннадии в клировой ведомости: «Отличных качеств. Подаёт братии пример трудолюбия, рачительности по ведению монастырского хозяйства. Весьма заботится об установлении и сохранении благолепия в обители. В общении с братией мягкий и ласковый, вследствие чего пользуется общей любовью».

Пророчицкий монастырь

Каждое лето настоятель принимал участие в полевых работах, нередко сам вставал за соху. Тяжёлый труд отразился на состоянии его здоровья: в 1907 году он обратился в духовную консисторию с прошением предоставить ему трёхмесячный отпуск для лечения в Москве грыжи, при этом обязанности настоятеля монастыря просил возложить на иеромонаха Матфея (Швецова), к которому относился с большим уважением и любовью. Хозяйственная деятельность в обители благодаря практичности отца Геннадия была поставлена образцово, однако главной заботой игумена было духовное окормление братии, попечение о душах насельников, и в этом деле именно прп. Матфей мог оказать настоятелю самую действенную помощь. Ту духовную атмосферу, которая сложилась в обители благодаря мудрому руководству двух подвижников благочестия — игумена Геннадия и преподобного Матфея — описывает епископ Вениамин в «Дневнике инока»:

«Несколько сильных духом и жаждой спасения монахов невольно, без слов понуждали других к подражанию им одной лишь наглядностью своего святого примера. Монастырское словесное стадо одушевлялось и вдохновлялось порывом к спасению от молитвенной обстановки, от богоугодного распорядка внешней жизни. Милые, светлые облики иноков рождаются из глубины воспоминания о затерянном в глуши Яранском монастыре. Ясно представляется их плач о грехах, простота и скромность обращения, нравственная чистота, сквозившая в их рассказах, словах, внешнем виде и настроении. Сколько встретил я здесь светлых личностей, сколько почерпнул живых, опытных наставлений!

Братия Пророчицкого монастыря с архимандритом Геннадием в центре

Ученик знаменитого филейского старца иеросхимонаха Стефана иеромонах Матфей учил меня читать книги аскетического характера, обличал в неимении страха Божия, рассказывал о своём тернистом шествии от мира к монастырю. Кроткий и смиренный иеромонах Авраамий, живописец, поведал чудную повесть о явлении ему Божией Матери. В память об этом отец Авраамий написал икону Пресвятой Богородицы «Источник живой воды» и почтил Царицу Небесную составлением акафиста. Игумен Геннадий напоил моё сердце повествованием о старцах Глинской и Софрониевой пустыней, рассказывал о вятских архиереях и событиях их жизни. Иеромонах Афанасий, богомудрый и благостный, познакомил меня с подвигом сокрушения сердца. Иеродиакон Виктор, поэт, печатавший свои стихи в журнале «Русский инок», доставил мне много сладостных часов своими неистощимыми рассказами о загробной жизни, старчестве и Страшном Суде. Монаху Иоанну, избравшему страннический образ жизни, всегда плакавшему о своих грехах, я обязан научением молчанию, Иисусовой молитве. Были среди иноков и такие, которым, казалось, нечего было рассказать, но своей ангелоподобной жизнью, святым примером богоугодного настроя и благочестивых привычек они как бы являли поучение. Благословенна ты, мирная обитель, насыщенная иноческими молитвенными воздыханиями, полная незримых трудов и борений со страстями душевными».

Несомненно, что Пророчицкая обитель оказывала благотворное влияние на местных жителей, которые с усердием в праздничные и воскресные дни, особенно в посты, посещали монастырские службы. При обители действовала церковно-приходская школа, которая располагалась в отдельном двухэтажном здании. За время настоятельства отца Геннадия число учащихся возросло с 29 до 82 человек.

Батюшка пользовался авторитетом среди населения Яранского и Котельничского уездов. Его приглашали на освящение вновь создаваемых храмов. Епархиальное начальство благословляло ему совершение монашеских постригов в Яранском Знаменско-Мариинском монастыре, в Арбажской Александровской обители и в Куженерской Николаевской общине Уржумского уезда. В журналах Вятской духовной консистории мы находим свидетельства о том, что отец Геннадий принимал участие в создании и окормлении Покровской обители во главе с игуменьей Февронией (Юферевой). За свои труды на благо Православной Церкви игумен Геннадий был награждён как церковными, так и светскими наградами, например, орденом святой Анны III степени, а в апреле 1918 года удостоен сана архимандрита.

Осенью 1917 года, ещё до большевистского переворота, батюшка ходатайствовал об устроении храма на территории монастырской дачи, находящейся близ села Беляева. Несомненно, настоятель осознавал, что в эпоху социальных потрясений инокам, удалённым от своей обители на 30 вёрст, будет нелегко устоять в монашеском делании без регулярной церковной службы. Кроме того, он надеялся, что наличие храма в удалённых монастырских владениях позволит сохранить «хотя бы небольшое количество леса, а в противном случае обитель может лишиться всей дачи, и монастырь будет поставлен в безвыходное положение». Главной заботой отца Геннадия в годы разбушевавшейся революционной стихии было поддержание в обители размеренной иноческой жизни, налаженной многолетними трудами и усердными молитвами.

Советская власть в Яранском уезде устанавливалась с большим трудом, через подавление крестьянских бунтов. В сводках Вятской ЧК за 1918–1919 годы отмечалось, что население Яранского уезда проявляет саботаж в исполнении постановлений советской власти, отказываясь платить продналог, укрывая в своих домах дезертиров и белогвардейцев, противясь декрету об отделении Церкви от государства, не желая отдавать детей в советские школы. Главным своим врагом безбожники считали Православную Церковь. В связи с этим Яранский исполком рабочих, солдатских и крестьянских депутатов и Яранская ЧК решили закрыть Пророчицкий монастырь, пользовавшийся огромным авторитетом у местных жителей.

Яранск

Первым шагом к этому послужил обыск и конфискация значительной части имущества обители в сентябре 1918 года. Среди изъятых предметов — церковное вино, мёд, спички, серебро и различная ткань, приобретённая для пошива монашеских риз. Архимандрит Геннадий с братией обратились в Яранский исполком с прошениями о возвращении конфискованных вещей, чтобы можно было совершить Божественную литургию в приближающийся праздник Воздвижения Креста Господня и «дабы не нарушить течение мирной иноческой жизни».

Нужно помнить, что в связи с активизацией действий по захвату церковного имущества со стороны большевистской власти Святейший Патриарх Тихон и Священный Синод в феврале 1918 года издали постановление, в котором священнослужители и миряне призывались стойко оберегать церковное имущество от расхищения. Таким образом, действия отца Геннадия с братией можно оценить как последовательное выполнение этого постановления. Нужно также знать, в какое время были написаны прошения. На территории Вятской губернии из-за начавшегося в южных уездах Степановского мятежа было введено военное положение, и уездные ЧК получили право самостоятельно выносить смертные приговоры. О том, что комиссары с духовенством не церемонятся, жители Яранского уезда уже знали: ещё в марте отправленный в вятскую тюрьму протоиерей Серапион Фаворский был зверски избит в Котельниче. В сентябре 1918 года были расстреляны известные в Вятской губернии священники Михаил Тихоницкий, Владимир Агафонников, Алексий Лопатин. Несомненно, что отец Геннадий отдавал себе отчёт в том, что за поданные прошения придётся отвечать прежде всего ему как настоятелю монастыря.

Решением Яранской ЧК обители вернули часть отобранного при обыске виноградного вина, необходимого для совершения Литургии, но сам настоятель 18 ноября 1918 года был арестован, взят в заложники и отправлен в Вятку. Вскоре архимандрит Геннадий был отпущен на свободу. Четыре месяца он скрывался в котельничских лесах. Об этом батюшка рассказывал в феврале 1919 года прибывшему в монастырь под видом белогвардейца агенту Яранской ЧК. Возвращаться в г. Яранск отцу Геннадию приходилось пешком, и путь его лежал через Котельничский уезд, который с ноября 1918 года, после сдачи большевиками г. Перми, считался прифронтовым районом, в связи с чем местным чекистам были даны широкие полномочия по применению террора. Чтобы снова не попасть в заложники, необходимо было проявлять осторожность и пробираться лесами. В январе 1919 года архимандрит Геннадий вернулся в свою обитель, но к этому времени стало очевидно, что новая власть вскоре её закроет.

Какое-то время в монастыре жили красноармейцы. Отец Геннадий продолжал служить в храме, но уже не имел возможности распоряжаться хозяйством обители. Вскоре монахи получили приказ покинуть монастырь в срок до 2 февраля 1919 года. Предполагалось закрыть и деревянную церковь в честь Анны Пророчицы, но в Яранский исполком поступило девять прошений, по правописанию и юридически грамотно составленных, от жителей различных деревень Яранского уезда с просьбой о передаче им в пользование монастырского храма. Скорее всего, эти крестьяне были прихожанами Пророчицкой обители и пытались спасти от закрытия и поругания любимую церковь. Члены исполкома по имеющимся документам, наверняка, без труда установили, что почти все прошения были написаны монахами. Это свидетельствовало о непосредственном участии братии обители в попытках спасти монастырский храм. Ни руководство исполкома, ни чекисты не сомневались в том, что вдохновителем этой «вредной деятельности» являлся архимандрит Геннадий, поэтому власти решили с ним расправиться.

16 февраля 1919 года батюшка был схвачен и допрошен сотрудником Яранской ЧК. Аресту предшествовало появление в обители тайного агента чрезвычайки. Этот человек пришёл в монастырь 3 февраля, представившись белогвардейским офицером Петровым. Отец Геннадий, не заподозрив провокации, рассказал чекисту, что братии удалось спрятать некоторые церковные ценности, что 200 пудов ржи и 27 мешков крупчатки увезены в некую деревню, название которой настоятель не сказал. Поэтому во время допроса сотрудники Яранской ЧК пытались узнать, где спрятана рожь и монастырские ценности. На все вопросы отец Геннадий ответил коротко: «Про рожь и крупчатку показать ничего не могу, а ценности находятся при церкви». Только эта часть допроса была подписана архимандритом.

Агент чрезвычайки (мнимый белогвардеец) сообщал в своём донесении, что в обители полгода скрывался офицер Георгий Шатов, который в г. Котельниче вместе со своими соратниками прогнал комиссара и 40 красноармейцев. Отец Геннадий, невзирая на опасность быть расстрелянным за укрывательство белогвардейца, проявил мужество и христианское сострадание, дав приют православному человеку, скрывавшемуся от расправы чекистов.

По-видимому, мнимому Петрову всё же удалось выведать у братии, где была спрятана крупчатка и рожь, так как в марте в кузнечной мастерской бывшего Пророчицкого монастыря, получившего название «Советское хозяйство имени Карла Маркса», под полом была обнаружена рожь и пшеничная мука.

Имя архимандрита Геннадия (Парфентьева) значится в протоколе № 3 от 11 апреля 1919 года заседания комиссии по разгрузке мест заключения г. Вятки. В связи с тем, что тюрьмы были переполнены и в них свирепствовал тиф, «разгрузочная» комиссия, рассматривая дела осуждённых, решала их участь: кого-то освобождали, других отправляли на фронт или в концлагеря, иных оставляли в тюрьме, а кого-то приговаривали к расстрелу. Из 39 осуждённых за содействие белогвардейцам и за участие в контрреволюционых восстаниях высшую меру наказания получили несколько человек, в том числе архимандрит Геннадий и священник Константин Попов.

Однако расстрел отца Геннадия был отложен. Возможно, отсрочка в исполнении приговора была связана с ходатайствами прихожан бывшего монастырского храма, который в апреле 1919 года ещё действовал. Дело Парфентьева вновь рассматривалось в октябре юридическим отделом Вятской ЧК. Следователь пришёл к выводу, что настоятель Пророчицкого монастыря не может быть помилован и должен понести «суровую ответственность перед советской республикой». В написанном им заключении подчёркивается: «Принимая во внимание нужду в продовольствии, из-за недостатка которого рабочие и крестьяне пухнут с голода, а тут для совершения церковных обрядов имелись сотни пудов… упомянутый Геннадий как ответственное лицо за весь монастырь является главным виновником. Кроме того, он укрывал белогвардейского офицера, что противоречит всем распоряжениям советской власти».

Решение следователя расстрелять отца Геннадия было утверждено в тот же день на заседании Коллегии Вятской ЧК. Следует отметить, что батюшка не написал ни одного прошения о помиловании, что в то время делали многие узники, в том числе и священнослужители. Через две недели, 10 ноября 1919 года, приговор был утверждён на заседании президиума Всероссийской чрезвычайной комиссии, после чего приведён в исполнение. Был закрыт и Пророчицкий монастырь. Архимандрит Геннадий (Парфентьев) в течение многих лет был истинным отцом для тех, кого Господь вручил его духовному попечению. Во время грозных испытаний он ревностно заботился о своей обители и сохранении иноческой традиции. Возможно, именно по его молитвам монашеская жизнь во внешне разгромленном Пророчицком монастыре не прекращалась до 1929 года. Отец Геннадий остался верен Матери-Церкви и Христу Спасителю до самой мученической смерти.