Одной из главных жертв репрессивной политики большевиков в ХХ веке стала Русская Православная Церковь. В нашем Отечестве не было ни одного уголка, где бы верующие не подвергались гонениям. Не стала исключением и многострадальная Котельничская земля. 

1 января 1917 года на территории современного Котельничского района действовало 16 сельских храмов. Из них только два были деревянные. Несколько храмов было в г. Котельниче. Духовенство района составляли 43 священника, 28 диаконов и 21 псаломщик. Им первым выпала участь принять на себя богоборческий удар. За годы советской власти половина храмов района была полностью стёрта с лица земли. От других остались руины. Только в трёх храмах дореволюционной постройки сейчас совершаются регулярные богослужения.  

В 1920-х годах священник села Александровского Гавриил Ивановский назвал Котельнич «красным из красных». Настолько активно здесь воплощались в реальность планы советской власти. 

В 1918 году в районе начались массовые расстрелы. В сентябре-октябре по приговору ЧК в Котельниче были расстреляны 67 человек. В числе этих расстрелянных были священник с. Покровского Котельничского района Сергий Емельянов и староста этого же храма Колбин Илья Гаврилович, котельничская монахиня Елисавета (Якимова), священник с. Высокораменского Шабалинского района Владимир Агафонников и священник Василий Попов из Малмыжского района. По некоторым источникам, тела убитых бросали в реку Вятку. Сколько в годы террора было расстреляно на самом деле неизвестно. Вряд ли вёлся такой учёт. 

Местом массовых расстрелов стал левый берег Вятки напротив Котельнича. До недавнего времени там находили многочисленные человеческие кости. Осуждённых на расстрел вывозили на баржах, пароходе с названием «Практик». По рассказу местных жителей, корпус этого парохода до сих пор лежит где-то у реки ниже Котельнича. Темой расстрелов в Котельничском районе в своё время занимался протоиерей Алексий Сухих из Вятских Полян. Будучи уроженцем Котельнича, он проявлял особый интерес к местной истории. К сожалению, полностью опубликовать свои труды батюшка не успел. В серии его книг «Вспомним поимённо» приводится несколько страшных воспоминаний котельничан — свидетелей того времени. 

Из рассказа Анны Маловой: «С подругой мы ходили в лес. Вдруг услышали выстрел и крик людей. Мы подошли ближе и увидели милиционеров и человек 8-10 в нижнем белье. Затаившись в кустах, стали наблюдать. Те, кто был разут, начали копать яму, выкопали неглубокую, т.к. времени прошло мало. Они стали у ямы спиной, а лицом к милиционерам. Некоторым завязали глаза и по команде милиционеры стали стрелять… раненых добивал старший. Стрелял из пистолета. Быстро побросали в яму и закопали. Мы всё это время сидели в кустах, боялись даже пошевелиться. После того, как ушли все, мы вернулись домой. Я рассказала, что видела, родителям. Они тоже испугались и запретили что-либо рассказывать. Но теперь времени прошло много, но груз давит, вот решила рассказать». 

Раба Божия Елена вспоминала: «Мужа Ивана расстреляли за рекой в дубняке, там и закопали. Ходила и нашла место, т.к. из земли торчала нога. Раскапывать не стала, а присыпала всё землёй. Вместе с мужем расстреляли человек 15. Все эти годы молилась за убиенных». (Запись 1972 г.). 

Белых Лидия Михайловна (купеческая дочь, приехала в г. Котельнич после Великой Отечественной войны): «Слышала, что за рекой расстреливали в 20-х годах людей. Были расстреляны священники из Троицкого собора. Даже не давали выкопать могилы, копали небольшие ямы, арестованных ставили на край и стреляли… бывало, что собаки или волки разрывали захоронения и съедали трупы». (Запись 1974 г.). 

Раба Божия Анна: «В 20-х годах, как рассказала мама, в дубняке было много расстреляно людей, среди них были и священники. Часто грузили на небольшой пароходик или небольшую баржу, вывозили туда. Милиционеры обратно возвращались, как правило, пьяные. Арестованных там даже пытали, потом расстреливали, а некоторых раненых так и закапывали живыми. В дальнейшем маме один милиционер рассказал, что одного разорвали, нагнув две березы, привязав к веткам за ноги, а затем деревья отпустили. Просил её помолиться, т.к. этот казнённый не даёт ему покоя, каждую ночь снится». (Запись 1983 г.). 

Много собрано подобных воспоминаний. Одни страшнее других. Бывало, что после очередного расстрела земля шевелилась несколько дней, слышались стоны полуживых страдальцев. 

В начале 2000 годов учащимися Котельничской Станции юных туристов, в частности М. Криницыной, под руководством заместителя главы администрации Котельничского района по социальным вопросам С.Н. Паньковой и методиста МОУ ДОД СЮТур г. Котельнича Л.А. Соболевой была проведена колоссальная работа по изучению вопроса о репрессиях 1920-х годов в Котельничском районе. Проект назывался «Красный Яр». Именно так называют расстрельный левый берег Вятки. Участниками проекта были собраны многочисленные воспоминания старожилов о расстрелах за Вяткой, проведена работа в архивах, снят фильм «Красный Яр». 

Из собранных рассказов, хочется привести слова Ю.М.Кочеткова: «Май 1979 года. Мы были за рекой Вяткой. Шли по берегу примерно в 200 метрах от огородов с одноклассниками из 9 класса СШ №15…Шнурок завязывал, присел, в корнях дуба увидел металлическую цепочку с крестом (крест высотой примерно 5см), оказался серебряный. Когда спустился вниз, выломал корни, достал цепочку и на глубине примерно 15 см увидел, что торчит костяная расческа и начал рассматривать, увидел кости человеческие (ребра) и парням крикнул. Мы руками начали разрывать, потом подошли местные с лопатой и сверху начали копать. Выкопали два скелета: мужской и женский. Нашли туфли, женскую пуговицу с царским орлом без ножки, сапоги кожаные, шов на них разошелся, внутри сапога рыжие волосы. Берцовую кость примерял к себе, она была больше моей на 15 см. Решил, что мужчина высокий. Дамские туфли были с пуговкой, маленькие (или девочки, или женщины)». 

На этом месте, описанном выше, 29 октября 2004 года был установлен и освящён Поклонный крест.  

Ещё одной страницей истории красного террора является Котельничская тюрьма. Котельнич был пересыльным городом. Множество заключённых побывало в застенках местной тюрьмы. Среди них настоятель Троицкой церкви г. Яранска протоиерей Серапион Фаворский. В 1918 году за прочтение послания Патриарха он вместе с церковным старостою Н. А. Быстрениным и другими арестованными сначала был направлен в Котельничскую тюрьму, а потом в г. Вятку. В вестнике Православного Свято-Тихоновского гуманитарного университета за 2009 год опубликованы его воспоминания об этом заключении: 

«Привели нас в тюремную (в Котельниче) контору, предложили находившимся в ней тюремным чинам и письмоводительнице уйти куда-нибудь из конторы, а каждого из нас стали допрашивать, за что мы арестованы. Быстро спросили всех, велели мне снять с себя верхнюю рясу, оставили в конторе старосту Н. А. Быстренина и члена Яранского совета Д. И. Брагина, а остальным арестованным и красногвардейцам приказали выйти за двери в коридор. 

Как только последние вышли, подошли ко мне трое из летучего отряда, одетые в кожаные куртки, и я получил сильный удар по плечам; хотя покачнулся, но устоял на ногах; следующий удар свалил меня с ног; хочу подняться, но тут стали наносить мне удары и по голове, и по спине, и по бокам; били кулаками, топтали каблуками, пинали коленами, так что я от каждого пинка двигался по полу в разных направлениях; наконец, стали наносить кулаками и носками сапог удары под ребра, что вызвало сильную боль. Я кричал от боли, но бившие запрещали мне кричать. Вдруг, слышу один из бивших поспешно говорит другому: «Что ты, что ты оставь. Как можно?», а потом ко мне: «Вставай!» Я поднялся на ноги, но не мог устоять и свалился на пол. Опять мне говорят: «Вставай, а то еще зададим тебе». Я поднялся, но так как от сильного головокружения стоять на ногах не мог, то лег туловищем на стол и обхватил последний руками. В глазах кружилось все: и пол, и потолок. Отдышался немного и сел на стул. Бившие меня подошли к старосте, ударили раз, староста устоял, ударили второй раз, староста только покачнулся. «Здоров, собака», сказал [кто-]то и схватил его за горло обеими руками и повалил его на пол. Началось избиение старосты. Страшно было смотреть, я отвернулся. От боли он кричал. Не знаю, долго ли продолжалось избиение. Только появившаяся на полу у головы старосты лужа крови заставила избивавших остановиться. Велели ему встать, стали между собою говорить, что нужно убрать кровь с пола. Позвали старшего надзирателя и просили дать им что-либо вытереть кровь. Под рукою ничего не было, и вытащили они из под письменного стола ковер и им вытерли кровь…».  

Отец Серапион был освобождён в этом же году. Но дни его были сочтены. В 1925 году он отошёл ко Господу. Все оставшиеся годы жизни батюшка провёл в страшных мучениях от нанесённых ему в тюрьме побоев. 

Ещё одну историю об испытаниях верующих в Котельничской тюрьме приводит М. Касаткина в 2001 году на страницах Арбажской районной газеты. Великим постом 1918 года в Котельнич было этапировано около 90 монахинь Арбажского монастыря. Дальше Котельнича этап не погнали, а распределили здесь в пересылке. Приближалась пасхальная ночь, и из окон тюрьмы раздавалось: «Христос воскресе из мертвых, смертию смерть поправ и сущим во гробех живот даровав». Пели монахини, пели священники, которые были в других камерах. Пели Пасху. Город просыпался, шёл к тюрьме слушать церковное пение, шел славить Христово Воскресенье, шёл славить Воинство Христово. Несли пасхальные яйца, сдобные пироги, куличи, несли то, чем были богаты. Жены охранников со слезами на глазах упрашивали своих мужей принять и передать эти дары монахиням и священнослужителям. 

В 1926 году Котельнич был почти полностью уничтожен пожаром. Современники называли это событие карой Божией за творимые безбожной властью беззакония. В архиве социально-политической истории Кировской области удалось найти уникальный документ, который проливает свет на неизвестную ранее сторону пожара. Очевидец пишет, что в день пожара был праздник Преполовения Пятидесятницы, и в городе по традиции из всех храмов совершался крестный ход на реку Вятку для водосвятия. Власти, хотя и разрешили священнодействие, но торжество решили омрачить. Городской пожарной команде был дан приказ, чтобы всех коней пригнали на берег, куда придёт крестный ход. Когда духовенство будет освящать воду, коней следовало загнать в реку для купания, чтобы те мешали священникам. Как раз в это время и случился пожар, который вначале не предвещал трагедии. Все надеялись на быстрые действия пожарной команды, но её не оказалось в городе. В полную готовность она пришла спустя час, но было поздно. Небольшой пожар уже перешёл в настоящую стихию, и бороться с ней тогдашними средствами не было смысла. Кроме того, ветер, который вначале дул от города, резко изменил направление в сторону городского центра. Ещё один удивительный факт отмечает очевидец. Городские храмы – Троицкий собор и Николаевская церковь оказались в эпицентре пожара. Однако у них сгорели только купола, а деревянные оконные рамы со стёклами остались целыми! Как следствие, всё внутреннее церковное убранство уцелело. И действительно, сохранность внутреннего помещения Николаевской церкви также подтверждается архивными документами. Как такое возможно? Жар был такой силы, что у людей, находившихся на плотах в реке Вятке, загоралась одежда. Великое чудо Божие! — не сомневается очевидец.  

Во время пожара сгорела городская тюрьма. Оставаться без такого объекта власти долго не могли, поэтому было решено отобрать у верующих здание кладбищенской Александро-Невской церкви, которая не была затронута пожаром. У церкви были разрушены купол и колокольня, здание подведено под общую кровлю. Внутри храм был разделён на два этажа с камерами. При оборудовании тюрьмы была уничтожена значительная часть городского кладбища. Старинные надгробия использовали как стройматериал для тюрьмы, ими мостили дороги. А некоторые камни, как вспоминают старожилы, сбрасывали с крутого берега Вятки. Со временем на могилах появились дома и огороды для работников тюрьмы. Даже в наши дни жители этого микрорайона сталкиваются с признаками старого кладбища на своих участках. 

Стены тюрьмы, размещённой в церкви, ещё помнили звучание Божественной службы, и снова они принимали верующих, но уже не для молитвы, а для страдания. Всё арестованное духовенство и миряне, как Котельничского, так и других районов побывали в застенках Котельничской тюрьмы НКВД. 

Среди пострадавших за веру Христову на Котельничской земле особым образом ныне сияет память священника Александра Агафонникова. Отец Александр, уроженец Вятской земли, в 1919-1927 годах служил в Троицком соборе г. Котельнича, был благочинным. В 1927 году он был арестован и сослан в Сибирь. После освобождения в 1930-м, батюшка некоторое время находился в пределах Вятской епархии, затем сменил несколько мест пребывания в Московской области. В 1937 году священник был расстрелян на Бутовском полигоне. В 2000 году Русской Православной Церковью протоиерей Александр Агафонников причислен к лику святых новомучеников и исповедников Российских. 

С Котельничем связана судьба нескольких иерархов Русской Церкви. В 1920-1930 годах в городе существовала архиерейская кафедра. Четверо Котельничских архиереев впоследствии были расстреляны. В эти же годы здесь отбывал ссылку митрополит Казанский и Свияжский Кирилл (Смирнов). Несмотря на гонения, Владыка внёс немалый вклад в сохранение веры в Котельничском районе. Он также был расстрелян и причислен к Собору новомучеников. Кроме того, среди новомучеников и исповедников Российских значится имя митрополита Евгения (Зернова), который в начале 1930 годов возглавлял Котельничскую кафедру. Последние годы своей жизни в Котельниче провёл схиархиепископ Черниговский и Нежинский Пахомий (Кедров). Он находился в заключении и скончался в 1937 году, погребён на городском кладбище. В 2000 годах ежегодно 28 мая, в день памяти владыки, на его могилу совершался крестный ход. 8 сентября 2005 года его честные останки были обретены и перенесены в Никольский собор г. Котельнича. 

К настоящему времени удалось собрать информацию примерно о 40 священнослужителях, 15 монашествующих и мирянах, репрессированных в Котельничском районе. Из этих 55 человек 18 было расстреляно, остальные были сосланы в лагеря и судьба большинства из них неизвестна. Сохранение памяти пострадавших за святую веру было актуально во все времена и нынешнее время не должно стать исключением. 

Евгений Горев, г. Котельнич